Забегал седня в Склиф кое-какие бумажки забрать. Встретил своего лечащего врача Олега Александровича, который мне ногу собирал после открытого перелома, а потом остеомиелит лечил больше года…Иду обратно и думаю
думки Все куда-то торопимся, «и жить торопимся, и чувствовать спешим». Не понимаем, что на тот свет всегда успеем. Когда привозят в Склиф после попытки перехода в другое измерение, уже спешить не надо. Медицина, как и служенье муз, не терпит суеты. Скорость нужна только в критический момент, когда врачи стараются ухватить тебя за шкирку и оставить рвущуюся на свободу душу в бренном теле. Если оставили, переводят клиента в отделение интенсивной терапии. Интенсивно, но неспеша работает реанимация. А уж потом животное Человек восстанавливается долго и нудно…Там все равны. Никому не интересно, что написано в визитке. Всем интересно, что написано в истории болезни. Мало ли, что ты пожимал руку министру или беседовал с олигархом. Чтобы не попасть на аудиенцию с господом богом или с дьяволом, молись врачу. Одежды снимают, не спрашивая, стесняешься или нет, трогают везде, где надо, режут все, что считают нужным резать. Все твои комплексы и самые сокровенные тайны теряют всякий смысл. А мир умещается в больничную палату.
Сегодня осознал, что вся моя жизнь – от больницы до больницы. Начиная с двухмесячного возраста, когда мама выкармливала с пипетки. Продолжая ДТП в ноябре 2004, когда в коме пролежал на искусственной вентиляции две недели и почему-то выжил. Врачи сами удивлялись – от таких травм мало кто возвращается на этот свет. У меня и стихи-то в основном о волшебниках в белых халатах. Мама у меня тоже медик.
в больницеБез жалости, в полость обыденных улиц
Упреком бессонниц, ухмылкой одежд
Вжилась безысходность, печаль и сутулость
И вылилась желочь опавших надежд.
И если б вдруг не было этого города,
Сбившего голос в троллейбусный свист,
осталось бы небо, задравшее голову,
И месяц, отвесно, плюнувший вниз.
барбитуратыКо мне одна из медсестер
Стучится в половине третьего.
Она заводит разговор,
Построенный на междометьях,
Закручивает патефон,
Проводит скальпелем по шее
И подпевает в унисон
Солисту группы «Кула Шеккер».
Когда чугунную кровать
Выносит плавно из палаты,
Я начинаю понимать,
Что это все барбитураты.
осеннее сотрясениеОсень опять осыпает строчками.
Снова растерян, снова влюблен
В щербатый асфальт с арбузными корками
Обрусевший канадский клен.
Старая с проседью кошка соседская
Снова воспитанней и пышней.
Взрывы по телеку, взрывы по Тереку
И мое традиционное сотрясение.
Жаль, что разношены туфли осенние –
Не беспокоит, не жмет и не трет.
Лишь с понедельника до воскресения
Сыплет с деревьев на год вперед.
докторшеВ твоей больнице мне всего за час не поседеть.
И - хирургическим ножом по горлу –
Поймай меня в компьютерную сеть
Рентгенограммой «в норме»!
Не впустит очередь и между чаем и лапшой
Возьмет мои анализы до кучи
И, покачав стерильной головой,
Пообещает лучше.
Под ложечкой кислотные дожди и в средостенье снег.
Летабельность четыреста процентов!
Мне до полудня статус – человек,
А к вечеру присвоят пациента.
На токовище разложенных тел,
Где не работают органы внутренних дел,
Мне снится твой белый халат
И музыкальные пальцы,
Раздробленный шоколад
И алмазный скальпель.
The Moon'll Die поем я+Лена Зенкина, гитара Сергей Ананьев
4-я горобольницаРасскажу о крашеных палатах,
Где встречают кварцевый рассвет
Сестры в накрахмаленных халатах,
Ближе и родней которых нет.
И на теле нет живого места,
Даже если дышит и стучит.
Из какого нас лепили теста,
Там ребенок по ночам кричит.
Толстозадые рябые тетки
Супом кормят с ложки мужиков
И целуют их в худые щеки -
Так велит последняя любовь.
Позовут тебя на перевязку,
Как в театр, на танцы и в кино.
На ночь сам себе расскажешь сказку
И посмотришь в черное окно.
Капельно-инфузионно быстро
Время внутривенно истекло.
Ставит точку в эпикризе жизни
Звонкое больничное стекло…
В институте Склифосовского
В институте Склифосовского
Человека учат жить:
Аккуратно, не высовываясь,
Бегать, прыгать и любить.
Люди нынче трудоголики,
Жизнь упорная борьба,
Так, что шарики за ролики,
Так, что сорвана резьба.
Мнутся, бьются и ломаются,
Поступая в этот вуз,
И надолго попадаются
В сети медицинских уз.
В потолок глядят внимательно,
Подан в мышцу им укол
И накрыт стерильной скатертью
В операционной стол.
Процедурной Афродиты
Удостоятся руки
Однорукие бандиты
И хромые казаки.
Молчаливы, словно овощи,
Отогретые теплом…
В институте скорой помощи
Будет каждому диплом!
речка Пяко-пур, Ямало-Ненецкий АО (не акционерное общество, а автономный округ)
-
-
10.03.2007 в 04:10-
-
10.03.2007 в 13:19