кушать подано
пост Ондатры сЪю о переводахдолжен признаться - Ондатра был не вполне искренен с вами. хоть он и пропагандирует отказ от деления социума по половому признаку, а, тем не менее, старается не покупать книги иноязычных авторов под переводом женщин.
практика показывает, что переводчицы гораздо чаще перевирают слова, добавляют лишнего пафоса и несут отсебятину.
за примером далеко ходить не будем: возьмём достаточно известное стихотворения Вильяма нашего Блейка:
The Lily
The modest Rose puts forth a thorn,
The humble Sheep a threat'ning horn;
While the Lily white shall in love delight,
Nor a thorn, nor a threat, stain her beauty bright.
и вменяемый, на мой взгляд, перевод Маршака:
Лилия
Есть шип у розы для врага,
А у барашка есть рога.
Но чистая лилия так безоружна,
И, кроме любви, ничего ей не нужно.
сравниваем с переводом Потаповой:
Лилии
Шипы для защиты испытаны Розой.
Своей красоты не пятнают угрозой
В любовном всесилии лишь белые Лилии,
Восторженно льющие свой блеск в изобилии.
сразу видно женскую руку: почему-то мы решаем, что автор имел в виду целую группу "лилий", а не одну конкретную; баран нам не нужен - лишнюю строку только занимает, а нам нужно непременно указать, что лилии восторжены: автор ведь ничего не смыслит - лилии должны быть восторжены.
обратимся к переводу Лариной:
Тернием колет Роза, строга.
Овечка, грозя, подымает рога.
А Лилия, бела, для любви расцвела,
Не угрозой, не терньем - красотою взяла.
тут, полагаю, комментарии излишни. напоследок самое интересное - гражданка Стамова:
У робкой розы - шипы защита.
Овечка рогом грозит сердито.
У белой лилии - другая сила:
Бутон раскрыла и - ослепила.
вы, конечно, можете возразить, мол Маршак на то и Маршак. в ответ приведу альтернативный мужской вариант. пожалуйста, Кудрявицкий:
Тронь скромницу-розу - уколет до крови,
А у барашка рога наготове.
Лишь лилия в белом своем одеянии
Струит нам любви беззащитной сияние.
кроме английских поэтов 18 века, можно вспомнить также и вещи из литературного общепита. отыщите старое издание первой части Гарри Поттера под мужским переводом и сравните с новым - женским. увы, фамилий переводчиков не вспомню. давно дело было. мы с леди Бренер, широко известной в узких кругах, обсуждали это классе, эдак, в восьмом-девятом. также разителен неграмотный перевод "Муравьёв" Вербера, осуществлённый Левиной. там в наличии даже такие ошибки, как "равнобедренный" вместо "равносторонний".
мой каментЛитературный перевод вообще штука хитрая. Особое искусство, требующее особого таланта. Разные переводы одного и того же текста порой непохожи, как разные произведения. Возьмем, например, гамлетовский монолог. Автор один – Вильям наш Шекспир. А переводов несколько. Самые известные:
1)Михаила Лозинского
Быть или не быть - таков вопрос;
Что благородней духом - покоряться
Пращам и стрелам яростной судьбы
Иль, ополчась на море смут, сразить их
Противоборством?
2)Бориса Пастернака
Быть иль не быть, вот в чем вопрос.
Достойно ль смиряться под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивленье
И в смертной схватке с целым морем бед
Покончить с ними?
Переводчики одного пола – мужчины, а прочитали Шекспира по-разному. А есть еще и «женский» принц датский
3)Анны Радловой
Быть иль не быть? - вот в чем вопрос!
Что благородней для души - терпеть
Судьбы-обидчицы удары, стрелы
Иль, против моря бед вооружась,
Покончить с ними?
Кстати, в первоисточнике нет знака вопроса
вот извраты переводов!
4) William Shakespeare
To be, or not to be- that is the question:
Whether 'tis nobler in the mind to suffer
The slings and arrows of outrageous fortune
Or to take arms against a sea of troubles,
And by opposing end them.
Не так-то просто рассуждать о половом аспекте переводческого искусства. Того же Гамлета «в оборот» взяла Цветаева, нарушив мужской гамлето-шовинизм. И как взяла-то! Добавила-таки своего женского: совесть – это скорее женская, чем мужская категория. Вот и Гамлет Марины Ивановны заговорил с совестью.
«Диалог Гамлета с совестью»
- На дне она, где ил
И водоросли... Спать в них
Ушла, - но сна и там нет!
- Но я ее любил,
Как сорок тысяч братьев
Любить не могут!
- Гамлет!
На дне она, где ил:
Ил!.. И последний венчик
Всплыл на приречных бревнах...
- Но я ее любил
Как сорок тысяч...
- Меньше,
Все ж, чем один любовник.
На дне она, где ил.
- Но я ее любил??
(5 июня 1923)
Ни один мужик бы так не написал. Но это не перевод, это русский первоисточник.
В свете обсуждаемого вопроса показательны женские переводы мужских текстов. Автор привел примеры оных и сравнил их с вариантом признанного поэта-переводчика Самуила Маршака. Преимущество «мужского взгляда» налицо: у Маршака простые предложения и минимум глагольных форм – один-единственный глагол «есть». В строках о лилии он вообще обошелся без глаголов, передав авторское «лилейное» обожание чувственным одушевлением цветка, тогда как другим переводчикам не хватило фантазии и они пали жертвами «глагольного рабства» (это искусство в искусстве – поэтическая диалектика безглагольных форм). Но причинно-следственная связь и тут не очевидна – чем обусловлено качественное преимущество маршаковских переводов: половой принадлежностью или чем-то иным?
Среди женщин-переводчиков, кстати, есть непревзойденные авторитеты. Одна только Нора Галь чего стоит! Любимый русскоязычными читателями Маленький Принц француза Антуана де Сент-Экзюпери заговорил на понятном нам языке именно благодаря Норе Галь. «Мы в ответе за тех, кого приручили» - за эту ныне хрестоматийную фразу надо сказать спасибо поровну обоим - великому французу и великой советской переводчице. И, может быть, руководствуясь этими словами, Галь издала труд «Слово живое и мертвое» - говоря обывательским жаргоном, «руководство» по написанию текста. Не казенным, а человеческим, русским языком. Задуман труд специально для переводчиков, изобилует примерами работы Галь над «Маленьким принцем» и её объяснениями, почему выбрала именно такие варианты перевода. Но еще эта книга полезна любому пишущему и мыслящему, тому, кто знает цену слову во всех его ипостасях – в школьном сочинении, в рабочей или любовной записке, в он-лайн-дневнике.
А закончу строкой автора-мужчины, хоть и не переводчика
Я знаю силу слов, я знаю слов набат.
Они не те, которым рукоплещут ложи!
От этих слов срываются гроба
Шагать четверкою своих дубовых ножек…
Владимир Маяковский
практика показывает, что переводчицы гораздо чаще перевирают слова, добавляют лишнего пафоса и несут отсебятину.
за примером далеко ходить не будем: возьмём достаточно известное стихотворения Вильяма нашего Блейка:
The Lily
The modest Rose puts forth a thorn,
The humble Sheep a threat'ning horn;
While the Lily white shall in love delight,
Nor a thorn, nor a threat, stain her beauty bright.
и вменяемый, на мой взгляд, перевод Маршака:
Лилия
Есть шип у розы для врага,
А у барашка есть рога.
Но чистая лилия так безоружна,
И, кроме любви, ничего ей не нужно.
сравниваем с переводом Потаповой:
Лилии
Шипы для защиты испытаны Розой.
Своей красоты не пятнают угрозой
В любовном всесилии лишь белые Лилии,
Восторженно льющие свой блеск в изобилии.
сразу видно женскую руку: почему-то мы решаем, что автор имел в виду целую группу "лилий", а не одну конкретную; баран нам не нужен - лишнюю строку только занимает, а нам нужно непременно указать, что лилии восторжены: автор ведь ничего не смыслит - лилии должны быть восторжены.
обратимся к переводу Лариной:
Тернием колет Роза, строга.
Овечка, грозя, подымает рога.
А Лилия, бела, для любви расцвела,
Не угрозой, не терньем - красотою взяла.
тут, полагаю, комментарии излишни. напоследок самое интересное - гражданка Стамова:
У робкой розы - шипы защита.
Овечка рогом грозит сердито.
У белой лилии - другая сила:
Бутон раскрыла и - ослепила.
вы, конечно, можете возразить, мол Маршак на то и Маршак. в ответ приведу альтернативный мужской вариант. пожалуйста, Кудрявицкий:
Тронь скромницу-розу - уколет до крови,
А у барашка рога наготове.
Лишь лилия в белом своем одеянии
Струит нам любви беззащитной сияние.
кроме английских поэтов 18 века, можно вспомнить также и вещи из литературного общепита. отыщите старое издание первой части Гарри Поттера под мужским переводом и сравните с новым - женским. увы, фамилий переводчиков не вспомню. давно дело было. мы с леди Бренер, широко известной в узких кругах, обсуждали это классе, эдак, в восьмом-девятом. также разителен неграмотный перевод "Муравьёв" Вербера, осуществлённый Левиной. там в наличии даже такие ошибки, как "равнобедренный" вместо "равносторонний".
мой каментЛитературный перевод вообще штука хитрая. Особое искусство, требующее особого таланта. Разные переводы одного и того же текста порой непохожи, как разные произведения. Возьмем, например, гамлетовский монолог. Автор один – Вильям наш Шекспир. А переводов несколько. Самые известные:
1)Михаила Лозинского
Быть или не быть - таков вопрос;
Что благородней духом - покоряться
Пращам и стрелам яростной судьбы
Иль, ополчась на море смут, сразить их
Противоборством?
2)Бориса Пастернака
Быть иль не быть, вот в чем вопрос.
Достойно ль смиряться под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивленье
И в смертной схватке с целым морем бед
Покончить с ними?
Переводчики одного пола – мужчины, а прочитали Шекспира по-разному. А есть еще и «женский» принц датский
3)Анны Радловой
Быть иль не быть? - вот в чем вопрос!
Что благородней для души - терпеть
Судьбы-обидчицы удары, стрелы
Иль, против моря бед вооружась,
Покончить с ними?
Кстати, в первоисточнике нет знака вопроса
вот извраты переводов!4) William Shakespeare
To be, or not to be- that is the question:
Whether 'tis nobler in the mind to suffer
The slings and arrows of outrageous fortune
Or to take arms against a sea of troubles,
And by opposing end them.
Не так-то просто рассуждать о половом аспекте переводческого искусства. Того же Гамлета «в оборот» взяла Цветаева, нарушив мужской гамлето-шовинизм. И как взяла-то! Добавила-таки своего женского: совесть – это скорее женская, чем мужская категория. Вот и Гамлет Марины Ивановны заговорил с совестью.
«Диалог Гамлета с совестью»
- На дне она, где ил
И водоросли... Спать в них
Ушла, - но сна и там нет!
- Но я ее любил,
Как сорок тысяч братьев
Любить не могут!
- Гамлет!
На дне она, где ил:
Ил!.. И последний венчик
Всплыл на приречных бревнах...
- Но я ее любил
Как сорок тысяч...
- Меньше,
Все ж, чем один любовник.
На дне она, где ил.
- Но я ее любил??
(5 июня 1923)
Ни один мужик бы так не написал. Но это не перевод, это русский первоисточник.
В свете обсуждаемого вопроса показательны женские переводы мужских текстов. Автор привел примеры оных и сравнил их с вариантом признанного поэта-переводчика Самуила Маршака. Преимущество «мужского взгляда» налицо: у Маршака простые предложения и минимум глагольных форм – один-единственный глагол «есть». В строках о лилии он вообще обошелся без глаголов, передав авторское «лилейное» обожание чувственным одушевлением цветка, тогда как другим переводчикам не хватило фантазии и они пали жертвами «глагольного рабства» (это искусство в искусстве – поэтическая диалектика безглагольных форм). Но причинно-следственная связь и тут не очевидна – чем обусловлено качественное преимущество маршаковских переводов: половой принадлежностью или чем-то иным?
Среди женщин-переводчиков, кстати, есть непревзойденные авторитеты. Одна только Нора Галь чего стоит! Любимый русскоязычными читателями Маленький Принц француза Антуана де Сент-Экзюпери заговорил на понятном нам языке именно благодаря Норе Галь. «Мы в ответе за тех, кого приручили» - за эту ныне хрестоматийную фразу надо сказать спасибо поровну обоим - великому французу и великой советской переводчице. И, может быть, руководствуясь этими словами, Галь издала труд «Слово живое и мертвое» - говоря обывательским жаргоном, «руководство» по написанию текста. Не казенным, а человеческим, русским языком. Задуман труд специально для переводчиков, изобилует примерами работы Галь над «Маленьким принцем» и её объяснениями, почему выбрала именно такие варианты перевода. Но еще эта книга полезна любому пишущему и мыслящему, тому, кто знает цену слову во всех его ипостасях – в школьном сочинении, в рабочей или любовной записке, в он-лайн-дневнике.
А закончу строкой автора-мужчины, хоть и не переводчика
Я знаю силу слов, я знаю слов набат.
Они не те, которым рукоплещут ложи!
От этих слов срываются гроба
Шагать четверкою своих дубовых ножек…
Владимир Маяковский